назад Пиппи поселяется на вилле Вверхтормашками
Пиппи ищет разные вещи и ввязывается в драку
Пиппи играет в пятнашки с полицейскими
Пиппи идет в школу
Пиппи сидит на столбике калитки и карабкается на дерево
Пиппи устраивает пикник
Пиппи попадает в цирк
Воры наносят визит Пиппи
Пиппи приглашают на чашку кофе
Пиппи спасает детей
Пиппи празднует день рождения
Пиппи Длинныйчулок садится на корабль
Пиппи ходит по магазинам
Пиппи пишет письмо и ходит в школу, хотя и совсем недолго
Пиппи идет с классом на прогулку
Пиппи отправляется на ярмарку
Пиппи терпит кораблекрушение
Пиппи встречает дорогого гостя
Пиппи устраивает прощальный пир
Пиппи садится на корабль
Пиппи Длинныйчулок на острове Куррекурредутов
Пиппи подбадривет тетю Лауру
Пиппи находит Спуна
Пиппи устраивает викторину
Пиппи получает письмо
Пиппи садится на корабль
Пиппи высаживается на берег
Пиппи вправляет мозги акуле
Пиппи вправляет мозги Джиму и Букку
Пиппи надоедает Джим и Букк
Пиппи покидает Куррекурредутию
Пиппи Длинный чулок не желает быть взрослой


Летним вечером сидели Пиппи, Томми и Анника у Пиппи на веранде и ели землянику, которую они собрали утром. Был такой прекрасный вечер с ароматом цветов, щебетанием птиц и... да, и с земляникой. Стояла тишина. Дети ели и почти не болтали. Томми и Анника думали о том, как замечательно, что сейчас лето и в школу еще не скоро. О чем думала Пиппи, лучше не догадываться. - Пиппи, вот ты прожила на Вилле Вверхтормашками уже целый год, - сказала Анника и обняла подругу. - Да, время идет и становишься старой, - ответила Пиппи. - В конце осени мне стукнет десять, значит, лучшее время позади. - А ты думаешь жить здесь всегда? - спросил Томми. - Ну, до того, когда вырастешь и станешь морской разбойницей? - Откуда мне знать. Я думаю, не навсегда же мой папа останется на негритянском острове. Как только он построит новый корабль, обязательно приедет за мной. Томми и Анника вздохнули. Вдруг Пиппи, сидевшая на ступеньке веранды, резко выпрямилась. - Глядите, да вот и он сам! - воскликнула она и показала на калитку. Она промчалась по дорожке в три прыжка. Томми и Анника несмело пошли за ней и увидели, как она бросилась на шею здоровенному толстяку с рыжими щетинистыми усами, на котором были синие матросские брюки. - Папа Эфраим! - закричала Пиппи, повиснув у него на шее, и так сильно заболтала ногами, что ее большие туфли свалились на землю. - Папа Эфраим, как ты вырос! - Пиппилотта Виктуалия Рульгардина Крусмюнта Эфраимсдоттер Длинныйчулок, мое любимое дитя! Я только что сам хотел сказать, как ты выросла. - Я это поняла, - ответила Пиппи. - Поэтому и поторопилась сказать это первая, ха-ха! - Малышка моя, ты такая же сильная? - Еще сильнее. Давай поборемся? - Так держать! - ответил папа Эфраим. В саду стоял стол. Пиппи и ее папа сели, чтобы помериться силой, а Томми и Анника смотрели на них. Только один человек на свете был такой же сильный, как Пиппи, - ее папа. Они сели друг против друга и, сцепившись ладонями, стали давить - кто кого поборет. Под конец рука капитана Длинныйчулок все же слегка задрожала, и Пиппи сказала: - Когда мне исполнится десять, я поборю тебя, папа. И папа Эфраим был с ней согласен. - Ой, надо же! Я забыла вас познакомить. Это Томми и Анника, а это мой папа - капитан Длинныйчулок. Ведь ты негритянский король, верно, папа? - Совершенно верно, - ответил капитан Длинныйчулок, - я король куррекурредутских негров, на острове, который называется Куррекурредут. После того как меня сдуло ветром с корабля в море, я выплыл на берег этого острова. Ты ведь помнишь этот случай? - Я так и думала, - сказала Пиппи, - я все время была уверена, что ты не утонул. - Чтобы я да утонул? О нет, это так же невозможно, как верблюду пролезть в игольное ушко. Меня держит жир. Томми и Анника посмотрели вопросительно на капитана. - А почему вы, дядя, не в одежде негритянского короля? - спросил Томми. - Она у меня в чемодане, - ответил капитан. - Надень ее, надень ее! - закричала Пиппи. - Я хочу видеть своего папу в королевском наряде. И они все вместе пошли в кухню. Капитан Длинныйчулок скрылся в спальне, а дети сели на дровяной ларь и стали ждать. - Совсем как в театре! - сказала Анника, полная напряженного ожидания. И вдруг - бум! Дверь отворилась, и на пороге показался негритянский король в набедренной повязке из полос лыка и с золотой короной на голове, на шее у него висела целая связка длинных бус. В одной руке он держал копье, в другой - щит. И больше ничего. Из-под набедренной повязки торчали толстые волосатые ноги, украшенные у щиколоток браслетами. - Уссамукуссор туссур филибуссор! - сказал капитан и угрожающе нахмурил брови. - Ух, он говорит на негритянском языке, - с восторгом сказал Томми. - А что это значит, дядя Эфраим? - Это значит: "Трепещите, мои враги! " - Скажи, папа, а куррекурредуты не удивились, когда ты приплыл к ним на остров? - Жутко удивились. Сначала они хотели съесть меня, но когда я вырвал из земли пальму голыми руками, то придумали кое-что получше: сделали меня королем. Тогда я стал править ими по утрам, а по вечерам строил корабль. Строить пришлось долго, ведь я все делал один. Правда, это был лишь небольшой парусник. Когда он был готов, я сказал куррекурредутам, что должен ненадолго покинуть их, но скоро вернусь и привезу с собой принцессу по имени Пиппилотта. Тогда они стали бить в барабаны и кричать: "Уссумплуссур, уссумплуссур!" - А что это значит? - спросила Анника. - Это значит: "Браво, браво!" Целых две недели я правил изо всех сил, чтобы правления хватило на время моего отсутствия. Потом я поднял парус и ушел в море, а куррекурредуты кричали: "Уссумкура куссомкара". А это значит: "Возвращайся поскорее, толстый белый вождь!" Тут я взял курс прямо на Сурабаю. И что, вы думаете, я увидел первым делом, спрыгнув на берег? Мою старую добрую шхуну "Попрыгунью". И моего старого доброго Фридольфа. Он стоял у поручней и махал мне изо всех сил. "Фридольф, - сказал я, - теперь я буду снова командовать на борту". - "Есть, капитан!" - ответил он. Так что, Пиппи, вся старая команда на борту, а "Попрыгунья" стоит здесь, в гавани, и ты можешь повидать всех своих друзей. И Пиппи так обрадовалась, что залезла на кухонный стол, сделала стойку на голове и задрыгала ногами. Но Томми и Анника все же немножко расстроились, оттого что у них отнимают Пиппи. - А теперь мы устроим праздник! - закричала Пиппи, снова встав на ноги. - Такой праздник, что Вилла Вверхтормашками просто затрещит! Она накрыла в кухне стол и устроила сытный ужин. Все сидели за столом и ели. Пиппи съела три яйца вкрутую вместе со скорлупой. Она то и дело кусала своего папу за ухо, чтобы показать, как она рада видеть его. Господин Нильссон, который лежал и спал, вдруг прискакал в кухню и, увидев капитана, стал от удивления тереть глаза. - Нет, вы только посмотрите! - воскликнул капитан. - Значит, господин Нильссон все еще живет у тебя! - Ясное дело, живет, у меня есть еще домашние животные, представь себе, - сказала Пиппи и привела лошадь, которой тоже дали пожевать яйцо вкрутую. Капитан Длинныйчулок был очень доволен, что его дочка так славно устроилась на Вилле Вверхтормашками, и радовался, что у нее был чемодан с золотыми монетами и ей не пришлось бедствовать, пока его не было здесь. Когда все наелись, капитан достал из своего чемодана барабан колдуна, в который куррекурредуты обыкновенно отбивают такт во время танцев или жертвоприношения. Капитан Длинныйчулок сел на пол и стал бить в барабан. Звук у барабана был глухой и странный, вовсе не похожий на барабанный бой, который доводилось слышать Томми и Аннике. - Звучит по-негритянски, - пояснил Томми Аннике. И Пиппи, сняв туфли, стала танцевать в одних чулках тоже очень странный танец. Под конец король Эфраим исполнил дикий военный танец, которому он научился на острове Куррекурредут. Он дико размахивал копьем и щитом, а его босые ноги стучали так сильно, что Пиппи закричала: - Смотри, чтобы пол не провалился! - Не беда! - отвечал капитан и продолжал кружиться. - Ведь теперь ты, моя любимая доченька, станешь куррекурредутской принцессой. Тут Пиппи вскочила и стала танцевать со своим папой. Они выплясывали друг перед другом, громко хохотали, испускали дикие крики и делали такие прыжки, что у глядевших на них Томми и Анники голова шла кругом. Ясное дело, и у господина Нильссона тоже, потому что он все время сидел закрыв глаза. Постепенно танец перешел в раунд борьбы между Пиппи и ее папой-капитаном. Капитан Длинныйчулок сделал такой бросок, что Пиппи залетела на полку для шляп, но там она сидела недолго. Она с ревом прыгнула через всю кухню на папу Эфраима. И секунду спустя она швырнула его так, что он, пролетев по кухне метеором головой вперед, приземлился прямо в дровяной ларь, задрав ноги кверху. Самому ему было оттуда не выбраться: во-первых, потому, что он был слишком толстый, а во-вторых, потому, что сильно хохотал. Пиппи схватила его за ноги, чтобы вытащить из ларя, но тут он захохотал так, что чуть не задохнулся. Дело в том, что он ужасно боялся щекотки. - Не ще-ще-ще-щекоти меня! - взмолился капитан. - Брось меня в море или выкинь в окошко - делай что угодно, только не щекочи мне пятки! Он хохотал с такой силой, что Томми с Анникой боялись, как бы ларь не треснул. Под конец он ухитрился выбраться из ларя и, как только встал на ноги, бросился на Пиппи и небрежно кинул ее так, что она, перелетев через всю кухню, нырнула прямо в печь лицом, а печка была полна золы и сажи. - Ха-ха-ха! Вот вам и куррекурредутская принцесса, - с восторгом воскликнула Пиппи, обратив черное от сажи лицо к Томми и Аннике. Потом, снова издав победный клич, кинулась на папу. Она отволтузила его так, что лыко только трещало и разлеталось по всей кухне. Пиппи удалось положить папу на обе лопатки, она села на него верхом и спросила: - Ну что, признаешь себя побежденным? - Да, да, признаю, - согласился капитан. Оба они засмеялись, Пиппи совсем тихонечко укусила папу за нос, а он сказал: - Так весело мне не было с тех пор, как мы с тобой выставляли пьяных матросов из кабачка в Сингапуре! Он залез под стол и достал свою корону. - Вот бы куррекурредуты посмотрели, как их королевские регалии валяются в кухне под столом на Вилле Вверхтормашками. Он надел корону на голову и стал расчесывать лохмы своей набедренной повязки, которая сильно поредела. - Тебе придется отдать ее в художественную штопку, - предложила Пиппи. - Не беда, зато мы славно повеселились. Он сел на пол и вытер пот со лба. - А скажи, Пиппи, дитя мое, часто ли ты врешь теперь? - Ну да, вру, когда есть время, но не очень часто, - скромно ответила Пиппи, - ведь ты и сам-то мастер приврать. - Да, я вру понемножку куррекурредутам вечером по субботам, если только они вели себя хорошо всю неделю. Мы устраиваем небольшие вечера вранья и песни с факельными танцами под барабанный аккомпанемент. Чем сильнее я завираю, тем громче они бьют в барабан. - Надо же! - удивилась Пиппи. - Для меня так никто не бьет в барабан. Я хожу одна и вру сама себе до того здорово, что самой весело, но от этого никто даже на гребенке не сыграет. Недавно вечером, когда я легла спать, то наврала сама себе длинную историю про теленка, который умел плести кружева и лазить по деревьям. И подумать только, у меня это вышло до того складно, что я поверила каждому словечку! Я называю это "хорошо наврано"! Но чтобы для меня били в барабан - да ни в жизни! - Ну тогда я сделаю это для тебя, - сказал капитан Длинныйчулок и выдал для своей дочери длинную барабанную дробь, а Пиппи сидела у него на коленях, прислонив свое перемазанное сажей лицо к его щеке, так что он стал такой же черный, как она. Анника стояла и думала о чем-то. Она не знала, удобно ли это сказать, но не удержалась и сказала: - А мама говорит, что врать некрасиво. - Какая же ты глупая, Анника, - ответил ей Томми, - Пиппи врет не по-настоящему, а понарошку. Она выдумывает, ясно тебе, дуреха? Пиппи задумчиво посмотрела на Томми. - Иногда ты бываешь такой умный, что наверняка станешь кем-нибудь великим. Наступил вечер. Томми и Аннике было пора домой. День был богатый приключениями, и до чего же было интересно посмотреть на живого негритянского короля! А как здорово для Пиппи, что ее папа вернулся. И все-таки, все-таки! Когда Томми и Анника легли спать, они не разговаривали, как всегда, друг с другом. В детской было совсем тихо. Вдруг послышался вздох. Это вздыхал Томми. Немного погодя вздох послышался снова. На этот раз вздыхала Анника. - Ты чего это вздыхаешь? - с досадой спросил Томми. Но ответа он не услышал. Анника лежала, накрывшись одеялом, и плакала.